Детство и юность Михаила Маскаева

Детство и юность Михаила Маскаева

Деревня Дмитриевка (ныне — Турочакский район Республики Алтай). В этой деревне прошли детские и юношеские годы Михаила.

Отец Михаила Филипп Васильевич Маскаев родом из Симбирской губернии. На Алтай его родителей загнали неурожайные годы перед I мировой войной. Поселились вначале недалеко от Солтона. Там Филипп, плясун и забияка, высмотрел веселую певунью и хохотушку Стешу из переселенцев с Полтавщины. Ему — девятнадцать, ей — восемнадцать лет. Ни о какой женитьбе родители и слушать не хотели. И тогда молодые без родительского благословения, тайком от всех темной ночью ушли в горы и в Озеро-Куреевском приходе обвенчались.

У кого только не батрачили! Каких только бед не испытали! Rогда началась гражданская война, Филипп Маскаев был партизаном в отряде Щелчкова, а потом — бойцом второго Коммунистического полка в Бийске. Боролся за новую жизнь, за счастье. С 1920 года — член партии большевиков.

Кончилась гражданская. Но еще долго не могли Маскаевы выбраться из нужды. Она крепко держала в своих клещах щупленького, расторопного Филиппа, только сломить не смогла. А жена его — подстать мужу. Горе не горе, если двое против него стоят. Степанида — мастерица на все руки: и прясть, и вязать, и на поле — хоть с серпом, хоть с литовкой. Не сломила нужда и тогда, когда пошли дети. А их оказалось много. Старший, Михаил, родился 21 декабря 1918 года, за ним — Федор, Арсентий, Василий, Дмитрий, Мария, Вера, Георгий, Наталья. Тесно было в избушке с громоздкой русской печью, полатями, двумя подслеповатыми оконцами, без сеней, с выходом сразу на улицу.

          В коллективизацию отца Михаила - Филиппа Маскаева выбрали председателем колхоза. Облегчения от этой должности мужа Степанида не получила. У него принцип: семья председателя должна работать лучше всех. И Степанида работала. Когда она успевала по дому все сделать — уму непостижимо.

          От матери у Михаила любовь к музыке, веселый, неунывающий нрав. А от отца — вера в лучшее будущее. Уж как плохо ни жили ни разу не дал отец повода детям заподозрить его в нечестности, непорядочности. Ни крошки колхозного добра не попало на стол Маскаевым. За это его уважали колхозники.

          Летом Михаил босиком бегал, в длинной холщовой рубахе и холщовых штанах. Цыпки с ног не сходили. Зимой было хуже. Выйти из избы абсолютно не в чем. Редки и мимолетны были радости в детстве у Михаила.

          В семь лет Михаил — уже помощник отцу. Вместе пахали, боронили, плотничали, столярничали. Год за годом проходил, Михаилу уже 12. Дальше тянуть нельзя, иначе без грамоты останется парнишка.

          В Дмитриевке открыли семилетку. Отец устроил Михаила на квартиру к старому знакомому. Прибежит Миша из школы и, пока светло, хозяйскую скотину напоит, даст корму, дров натаскает. Зимний день велик ли? Пора уроки готовить — свету нет, керосину чуть на донышке лампы. Мишка возле камелька, березовые дрова горят ярко, спокойно. Большие буквы в букваре хорошо видны. Читать можно. А еще надо писать, задачки решать. В первом классе он — самый большой. Михаилу стыдно не из-за того, что он всех перерос, а из-за того, что почти хуже всех учится. Ребятишки батей его зовут. И может, остался бы Михаил без грамоты, если бы не учительница Нина Григорьевна Першина. Поняла она, что дело-то не в способностях Михаила. Пошла к хозяевам, где жил Михаил.

          — Как же вам не стыдно? Парня на учебу направили, а вы его за работника держите. Разве можно так? Неучем ведь останется. Постыдила хозяев. Дела у Мишки пошли лучше.

          Но всего четыре зимы ходил в школу. Зимы — дословно, потому что начинал учебу, когда снег выпадал, и бросал школу, когда снег таял. Надо было помогать семье.

          Рос Михаил не столь в высоту, сколь в ширину. Широкая кость у него. Глаза у Михаила смешливые, поглядка быстрая, так и кажется, что он вот-вот выкинет что-нибудь озорное, непотребное. Но не выкидывал. Не любил, как некоторые деревенские парни, выпивок, гулянок, драк. Вроде бы стеснялся своей силы: очень уж кулаки увесистые были. И в проворстве равного в деревне не находилось.

          К шестнадцати годам Михаил окончил 4 класса и знал всю сельскохозяйственную работу: пахал, боронил, косил, снопы вязал, мог стоять у барабана молотилки, мог — на кругу. Умел, кроме того, Михаил плотничать, столярничать. А на заготовке дров не уступал взрослым.

          Может быть, в том-то и секрет его фронтовых успехов, что в детстве прошел школу закалки, сметливости, нелегкого физического труда.

          Детские годы Михаилу запомнились они мало. А когда юность подошла? Два события — как межа в жизни: четвертый класс окончил и в школе в комсомол вступил. Класс-то четвертый, а годы у Михаила уже были самые подходящие для комсомола. Приняли безоговорочно. Запомнил этот день. Отец на собрании сидел. Гордился сыном.

          — Михаил-то у нас того, грамотей. Уже в дробях, язви его, кумекает. А читает — прямо заслушаешься, — расхваливал отец сына перед матерью.

          После школы Михаил основательнее впрягся в колхозные и домашние дела. Если ты сын председателя, да еще комсомолец, то в артельном труде не имеешь права отставать от других.

          В семнадцать лет Михаилу бригаду доверили. Ударная бригада стала. О ней в районной газете писали.

          На Михаиле были все домашние дела: летом дрова заготавливает, урывая время от колхозных обязанностей, зимой то за сеном, то за дровами едет. Ни дня передышки. Только и радости — полянка по вечерам. Это вроде клуба деревенского. Парни и девки хороводятся. Песни поют, пляшут.

          Постепенно Михаил стал на всю округу известным гармонистом. Его гармошка клуб оживляла, особенно в зимние долгие вечера. Михаил в рот не брал хмельного. И не курил. Ему поиграть — удовольствие, а молодёжи поплясать. Кстати, Михаил Филиппович всю свою жизнь не курил и не понимал, что люди находят приятного в этом занятии.

В молодости казалось Михаилу, что время не движется. Хотелось скорее вырасти да посмотреть своими глазами на мир за пределами своей округи. 

А годы шли. Из райвоенкомата повестку принесли — допризывник. Многого ждал Михаил от службы. Видел, как уходили в армию парни-увальни, малограмотные, неотесанные,а приходили — подтянутые, рассудительные и пользовались большим уважением. Расспрашивал их о службе, прикидывал, получится ли из него хороший красноармеец. Считал: получится. Стрелять умеет, здоровья на десятерых хватит, да и силушки не занимать.

На призывной пункт в Бийск призывники Турочакского района ехали большой горластой и веселой компанией. Филипп Маскаев, провожая, гордился сыном. Степанида плакала, как и все матери, провожая сыновей в неизвестную, пугающую долгим сроком разлуку. Ждать два года. Сколько за это время воды утечет!

Вся маскаевская семья провожала Михаила до конца деревни. Маленьких несли на руках. Гармошка перешла по старшинству в распоряжение брата Арсентия. Тоже гармонист неплохой. Маскаевские ребята все в мать пошли — музыкальные.

И могли ли Арсентий и Василий, провожая Михаила, думать, что видят они братку в последний раз. Только через пять лет вернулся сюда Михаил, а Арсентий и Василий навсегда остались там, далеко на Западе. Арсентий встретил врага у самой границы и погиб в первом бою. Василий погиб в наступательных боях под Курском. Где-то рядом от Михаила был. Да разве найдешь на фронте человека по номеру полевой почты? Нет, не зря плакала Степанида. Материнское сердце — вещун.

Для большинства новобранцев стрижка наголо — наказание. На цыплят ощипанных стали похожи. А Михайлу такая стрижка шла. Голова круглая, как шар, блестит, глаза озорные, все видят, всем интересуются. Однако духом не пал. Внимательно ко всему приглядывался.

Началась военная служба. Михаила приметили командиры с первых дней, когда карантин еще проходили. Приказали оборудовать землянки. Строили зимний лагерь и одновременно занимались боевой подготовкой, учились ходить строевым, изучали оружие. Вот когда Михаил особенно пожалел, что грамоты маловато.

Через несколько дней Михаилу опять благодарность - уже от командира роты — за лучшее оборудование землянки. В ней нары, печка, которую сложил Михаил по-особому, с сушилкой для обуви, для портянок, закрытая пирамида, вешалка. Ходили делегации перенимать опыт, а Михаил стал инструктором столярно-плотничье-печного дела.

Третья благодарность — за первую стрельбу. Дома он был одним из лучших стрелков. На значок «Ворошиловский стрелок» звали парни сдавать нормы в район, да все некогда было — не оторвешься от колхозных дел. Но малопулька была в деревне у заведующей школы. Михаил иногда брал ее в зимнее время — на белку ходил. Умел бить в глаз. А тут мишень — не белка. На месте стоит, да и стреляли лежа. Михаил с первого раза три пули положил в десятку.

После двухмесячного пребывания в карантине началась настоящая служба. Михаилу давалась она легко. Просто с детства приучен к порядку: отец дома умел поддерживать более строгую дисциплину. После того как построили городок из землянок, перевели Михаила в полковую школу.

Курсантская жизнь строго по часам организована. Только успевай поворачиваться. Письмо некогда домой написать. Свободное от занятий время уходило у Михаила на чтение уставов и наставлений.  Михаил понимал, что в его голову знания входят трудно, зато держатся там крепко. По разделам, медленно, один за другим, как каменщик кладет кирпичную кладку, впитывал в себя уставы, наставления. И полковую школу окончил на «отлично».

На третьем году службы новое пополнение в полку встречал старшина роты Михаил Маскаев, подтянутый, бритоголовый, с веселыми глазами. Рота Маскаева своим порядком славилась на весь полк. Командир роты за таким старшиной — как за каменной стеной. Если Михаил пошел с проверкой по красноармейским тумбочкам — после него ни одна комиссия не найдет к чему придраться. Если идет маскаевская рота в столовую — командир полка выходит на крыльцо полюбоваться. Умела рота петь ладно, и строевая выправка — загляденье. Таких голосистых подобрал — хоть хор организуй. За внешний вид умел спросить, да так, что неряхи ёжились под взглядом старшины.

Любовь к порядку сыграла неожиданную роль в судьбе Михаила.  Он поступил на службу заведующего столовой. Первым делом по разрешению командира полка вместе с начальником продовольственно-фуражной службы (ПФС) подобрал ребят, кто хоть что-нибудь кумекал в поварском деле. Настоял на побелке и покраске столовой. Через месяц столовую не узнать. Чистые клеенки на столах, новая посуда, вкусно приготовленные блюда радовали бойцов. Михаил смог договориться о циркулярной пиле для распиловки дров, раздобыл картофелечистку. Дело пошло.

Летним днем, в воскресенье, когда весь полк отдыхал, раздался голос дежурного по полку:

— Полк, боевая тревога!

Зашевелился лагерь. Забегали туда-сюда посыльные, вестовые. Артиллеристы уже орудия вытягивают из артпарка. У них выходной еще не начинался — пробойниками пробивали стволы пушек, потому первыми и оказались на плацу, где строился полк. Михаил стал в конце шеренги хозвзвода. Вот и командир полка появился, озабоченный, суровый, постаревший.

          — Полк, смирно!.. Товарищи бойцы! Сегодня фашистская Германия вероломно, без объявления войны напала на нашу страну от Баренцева до Черного моря. Через день полк в полном составе был поднят по тревоге и к вечеру, после дневного изнурительного марша, занял запасной оборонительный рубеж на границе с Маньчжурией. Ждали провокации со стороны японских самураев — союзников Гитлера.

Михаил узнал новость: часть бойцов полка под видом командировки на курсы ефрейторов отправляется на фронт. О войне по-настоящему, с тревогой заставили задуматься эшелоны с ранеными. Они стали попадаться все чаще и чаще. Под Свердловском эшелон сибиряков неожиданно застрял на полустанке. Сюда вскоре подошел с запада санитарный поезд, полный раненых.

Так для Михаила началась фронтовая жизнь. Короткая передышка в обороне, долгие затяжные бои и долгое, изматывающее отступление с боями. Дрались за каждый бугорок, но удержать лавину не могли. Дважды Михаилу приходилось свои склады сжигать, чтобы они не достались врагу.

          С июня 1942 года — на фронтах Великой Отечественной войны. К июлю 1943 года лейтенант Михаил Маскаев командовал взводом 66-й отдельной разведроты 97 -й стрелковой дивизии 39-й  армии Калининского фронта. Отличился во время освобождения Смоленской области.

          16 июля 1943 года Маскаев во главе разведгруппы пробрался во вражеский тыл и атаковал штаб немецкого пехотного полка, уничтожив более 30 и взяв в плен ещё 9 солдат и офицеров противника, а также захватив важные документы. 

          22 июля 1943 года с той же разведгруппой он совершил налёт на деревню Шацкое, захватив несколько пленных, 3 лошади и важные документы.

          В ночь с 16 на 17 сентября 1943 года во время боёв за Духовщину Михаил Маскаев вместе с разведгруппой пробрался в немецкий тыл и атаковал вражеские траншеи. В том бою он получил тяжёлую контузию и был отправлен в госпиталь.

          4 июня 1944 года разведгруппа Михаила Маскаева освободила около восьми тысяч заключённых концлагеря. В ходе этой операции Маскаев наступил на мину и в результате тяжёлого ранения остался без ноги. Был уволен в отставку по инвалидности.

          Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте и проявленные при этом мужество и героизм лейтенанту Михаилу Филипповичу Маскаеву было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 3932.

          За боевые заслуги Михаил Филиппович Маскаев был также награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны 2-й степени, двумя орденами Красной Звезды, двумя медалями «За отвагу».

          С 1945 года лейтенант Михаил Филиппович Маскаев жил в Бийске, работал директором швейной фабрики, заведующим сберкассой. Михаил Филиппович вел большую общественную работу, был членом комитета содействия офицеров запаса при Бийском городском военкомате, общественным контролером газет «Алтайская правда» и «Бийский рабочий», неоднократно избирался делегатом городских конференций КПСС и ВЛКСМ.

          Умер Михаил Филиппович Маскаев 7 июня 1984 года в Бийске. В этом городе на здании по улице 8 Марта,4  установлена в его честь мемориальная доска.